Советник по ВПЛ Анастасия Перепелица: «Мы должны разбить стереотипы о том, что переселенцы плохие, убрать страшилки»

Переселенка Анастасия Перепелица консультирует переселенцев и государственные структуры. Она одна из разработчиков проекта «Творча майстерня» (арт-терапия для детей и родителей переселенцев в Запорожье); работала в нескольких проектах, которые предоставляли грантовую помощь на открытие собственного бизнеса или самозанятость ВПЛ.

А еще она – советник по вопросам внутренне перемещенных лиц в Запорожье. Эта программа была основана в 2016 году, реализуется канадской негосударственной организацией Stabilization support services совместно с Министерством социальной политики Украины при финансировании посольством Великобритании в Украине. Цель проекта – помочь доработать то законодательство в сфере работы с внутренне перемещенными лицами, которого на время массового выезда переселенцев (2014-2015 годы) не было в Украине.

Сейчас советники занимаются помощью Министерству социальной политики в разработке специфического законодательства и нормативных актов, региональных программ по интеграции внутренне перемещенных лиц и являются связующим звеном между международными организациями, самими переселенцами и государственными структурами, которые работают в областях на региональном уровне (мэрии, областные администрации, объединения территориальных общин).

  • Вы занимаетесь проблемами внутренне перемещенных лиц. Можно ли говорить, что эта социальная  группа дискриминирована? Если да, как именно?

Да, определенно. Мы говорим, что признаки дискриминации, по которой внутренне перемещенные лица дискриминируются в основном – это места проживания. У нас в законодательстве это учтено как признак дискриминации, которая запрещена: дискриминация по месту жительства. Нарушаются и другие права. В частности, право принимать участие в выборах. Внутренне перемещенные лица не могут участвовать в местных выборах и выборах по мажоритарной системе. Нет механизмов, которые помогли бы реализовать это право переселенца; Нарушается право на выплаты пенсий, которое у нас закреплено законодательно. Нарушается свобода выбора банковского учреждения. То есть, если, к примеру, все пенсионеры могут выбирать любой банк, в котором они хотят получать пенсию, то переселенцы – только в Ощадбанке. Кроме этого нарушается права переселенцев право на безопасность, владение имуществом (оно фактически есть, но люди к нему доступа не имеют) и ограничивается свобода передвижений: без специального пропуска невозможно попасть в свое жилище. Такое ограничение предусмотрено международным законодательством в случае чрезвычайных ситуаций, но, скажем так, такие ситуации должны быть обоснованными.

  • Есть ли официально определенные виды дискриминации по отношению к ВПЛ?

– Такого понятия, как виды дискриминации, нет. Дискриминация бывает по какому-то признаку. Признак дискриминации – это факт проживания или регистрации на территории Донецкой области. А нарушение прав, связанное с дискриминацией, – нарушение прав по Конституции и Декларации прав человека.

48394508_352319525555147_818173342694506496_n

  • Как вы считаете, какой из них наиболее травмирующий для переселенцев?

– Были такие случаи, которые мы можем назвать дискриминацией. Например, аренда жилья. Причём, прямая. Когда мы устраиваемся на работу, а нам говорят: «С такой пропиской, извините, вас не возьмут, СБУ не пропустит», это тоже является фактом дискриминации. Все эти факторы, в той или иной степени, в зависимости от ситуации, влияют на человека.

«Лицам кавказских национальностей и переселенцам не беспокоить», это тоже дискриминация.

Они связаны с крышей над головой, с работой. Ещё я бы отметила, что для пенсионеров очень важны ограничения, связанные с социальными выплатами, отсутствие свободы выбора банка. Нарушение права на собственное жилье – тоже важно. В общем, все эти проблемы травмируют в комплексе. Если проявляется один или другой факт, допустим, какие-то права нарушаются, и мы видим проявления дискриминации, это влияет на людей как финансово, так морально и психологически

  • Что можно сделать для борьбы с этими факторами?

На человеческом уровне мы хотя бы должны просто информировать. Разбить стереотипы о том, что переселенцы плохие, убрать страшилки. Мы работаем со СМИ много. Очень важно работать со СМИ, чтобы они не допускали материалы, которые содержат язык вражды и ненависти. И в Запорожье, к сожалению, у нас были такие статьи, после которых мы обращались в офис Уполномоченного по правам человека. Очень важно показывать переселенцев, ведь почему люди дискриминируют? Потому что они боятся, они не понимают, у них есть страх перед неизвестными людьми. Когда люди встречаются уже с конкретным человеком, видят физическое лицо, а не просто аббревиатуру ВПЛ или переселенец, то они знакомятся и понимают, что ничего страшного, в принципе, нет. Поэтому важно проводить адвокационные кампании, работу с журналистами.  Нужно обязательно освещать то, как живут эти люди, что они делают, что они разные. Истории успеха, просто какая-то аналитика по поводу того, насколько есть дискриминация или не дискриминация, какие есть нарушения прав этих людей – это прекрасно. На самом деле, в СМИ очень мало аналитики есть по ВПЛ. В основном, эту аналитику делают международные организации и общественные организации, которые занимаются этой проблематикой. К сожалению, для журналистов эта тема не интересна. Тема становится интересной, когда переселенец, то есть, кто-то с донецкой пропиской, совершил какое-то правонарушение. Хотя такие правонарушения могут совершать абсолютно все жители Украины, но фиксируют то, что это переселенец.

  • Какой из видов дискриминации чаще всего встречается в Запорожье?

– В Запорожье, пожалуй, все, что я уже называла: ограничение права на пенсию, невозможность голосовать на местных выборах (что является одним из основополагающих конституционных прав и вообще прав человека), вообще принимать участие в управлении государством. Ещё свобода перемещения нарушена в связи с законодательством, которое построено таким образом, что при выезде человека с места, где он зарегистрирован по справке ВПЛ, через 60 дней его лишают всех выплат. Абсолютно. Они приостанавливаются и потом очень сложная процедура восстановления этих выплат. То есть, переселенцы не могут свободно поехать проведать своё жильё или даже поехать к родственникам. Вот у меня есть, например, такой случай: есть переселенка – пожилая женщина. Ей 74 года. Она жила на территории Донецкой области, сейчас проживает в Запорожье у дочери, а ещё одна дочь у нее живет в Белоруссии. Вот она с осени до весны, допустим, в Запорожье, у одной дочери, а на лето она хочет ехать в Белоруссию к  другой дочери, так как у неё там частный дом. Ну, чтоб подышать свежим воздухом на природе. Так вот, как только она пересекает границу и проживает там 60 дней, её лишают пенсии. То есть, фактически даже право проведывать своих родственников нарушается.

  • Есть ли какая-то статистика по фактам дискриминации ВПЛ?

– Нет, потому что эти нарушения не фиксируются как факт. Не будет переселенец, если ему отказали в аренде жилья, идти и регистрировать факт того, что это дискриминация. Вообще, по дискриминации очень редко у нас открываются дела. В основном, это жалобы и обращения к Уполномоченному по правам человека по фактам дискриминации. Если это обращение в силовые структуры, то только в том случае, когда речь идет о криминальных нарушениях на почве ненависти, то есть, когда уже и до избиений может доходить. Но это, в основном, уже касается иностранцев. У нас такого нет.

Какая ответственность может быть у людей за дискриминацию? Мы с общественной организацией уже два года в суде отстаивали нормы положения постановления Кабмина № 365, в котором регламентируются все эти восстановления, выплаты и содержат дискриминационные положения. Мы выиграли суд через два года. Но, тем не менее, ничего не изменилось. Сам по себе факт дискриминации не предполагает ответственных структур, куда бы человек мог обращаться. Он может только жаловаться Уполномоченному по правам человека или его вышестоящую инстанцию. Это же не дело полиции, пока это не сталокриминальным правонарушением.

  • Как часто вы сталкиваетесь с примерами некорректного освещения темы жизни переселенцев в СМИ?

Часто. Последний пример опишу детальнее, потому что я над ним работала. Это было в конце 2017 года. Была статья в газете «Суббота плюс», в которой на обложке была не очень красивая картинка: краснолицые люди, которые стучат в ворота бревном и подпись такая была «С верой в ДНР и замком на холодильниках: как живут переселенцы из Донбасса в Запорожье» . Честно скажу, лид был такой, что они воруют друг у друга еду, что хотят вернуться в «ДНР».

1
Лид материала о переселенцах в газете «Суббота плюс»

И это всё было на целый разворот! Публикация была абсолютно однобокая, журналистка опросила всего двух жительниц модульного городка. Переселенцев статья она очень обидела, потому что содержала много таких некорректных выражений и язык вражды. Мы обратились в Институт массовой информации, мы обратились к Уполномоченному по правам человека. Нам подтвердили сделанное заключение, что статья содержит язык ненависти. После этого Уполномоченная по правам человека обратилась к редактору газеты с просьбой дать альтернативный материал.

  • Что было после?

Я специально не отслеживала, но так не увидела у них больше никаких альтернативных материалов.

  • Актуальна ли для Запорожья проблема некорректного освещения жизни переселенцев в журналистике?

Да, актуальна. СМИ очень часто искажают действительность. Очень просто сделать материал по переселенцам, приехав в модульный городок. В модульном городке живется несладко. Там не самые успешные, скажем так, истории, там действительно живут люди, которым очень тяжело с финансовой точки зрения. Там много пенсионеров, людей с инвалидностью, людей с маленькими детьми. То есть, тех, кто постоянно требуют какой-то дополнительной финансовой поддержки. Журналисты приезжают туда и делают материал о переселенцах в основном там, потому что легко понять, где они находятся. Но, на самом деле, в модульном городке живёт 260 человек, а в области – 56 тысяч переселенцев. Это же даже меньше одного процента у нас в общежитиях и модульных городках проживает. Основная масса людей снимает себе жилье, кто-то купил, кто-то у родственников, кто-то – снимает годами. Работают, оплачивают аренду, оплачивают коммуналку… И я понимаю, что журналистам бывает сложно найти этих людей, потому что пока ты не видишь номер машины АН, ты не поймешь, что это переселенец.

  • А для Украины?

– В приграничных к линии разграничения областях есть больше информации, она разная. Я не могу сказать в целом, что на сегодняшний день есть какие-то статьи или информация в прессе негативного содержания, они встречаются не очень часто. Но больше это связано с тем, что журналисты вообще забывают эту тему и вообще никак не освещают. То есть, у нас нет поддержки, когда мы проводим какие-то мероприятия, наши акции, когда мы хотим осветить какие-то нарушения законодательства и прав людей, которые являются переселенцами. В основном, этим занимаются журналисты-переселенцы или общественные международные организации, которые непосредственно выполняют проекты, связанные с поддержкой внутренне перемещенных лиц.

48966385_2203817023194944_5629418449525538816_n

  • Каких формулировок и тем стоит избегать журналисту, который освещает тему жизни переселенцев?

– Ну, «аборигены с терриконов», как было в «Субботе плюс» – вот лучше не говорить так. Потому что это вообще обидно.

Что ещё часто режет слух? Когда путают определения. Правильное понятие – внутренне перемещенное лицо, а не временно перемещенное лицо, это международная аббревиатура – IDP (internally displaced people). Когда мы говорим «временно перемещенное лицо», мы тем самым не даем людям интегрироваться, подчеркиваем временность этого положения. А ведь возможно, что люди никогда не вернуться домой. Государству нужно принимать постоянные решения по поводу этих людей, а разговоры о временности приводят к мнению, что решать их проблемы не нужно, потому что она временная и скоро кончится.

Ещё меня очень волнует однобокость. Есть всё: люди выехали очень разные, полный срез общества – и богатые, и бедные, и учёные, и преподаватели, и люди с низким социальным достатком, и люди с инвалидностью… Они, как и люди в Запорожье, очень разные. Нельзя делать из переселенцев одну определенную категорию, нельзя обобщать. Не стоит использовать фразы вроде «все переселенцы», «они все любят ДНР». С чего вы это взяли? Где вы взяли такое понимание, откуда эта информация идет? Важно помнить, что политические темы тоже очень сложные для переселенцев, поскольку все люди опять-таки разные: кто-то тяготеет к тому, чтобы вернуться, соответственно, готовы говорить, что они и за «русский мир», и готовы принять, кого угодно. Но и эти взгляды не стоит обобщать. Они есть, но они есть и среди местного населения. Выделять переселенцев в категорию «они все такие» – нельзя.

Самое главное – придерживаться стандартов журналистской этики. Не однобоко освещать. Важно сохранять безопасность своих источников, поскольку очень большая часть работы связана с персональными данными и появление этих людей, их лиц и высказываний в СМИ могут негативно сказаться при их пересечении линии разграничения. Когда ты попадаешь на ту территорию и если ты сильно высказываешься за Украину, могут возникнуть проблемы.

  • Но положительные изменения в обществе и в журналистике в частности в отношении принятия переселенцев есть?

– Да. Вообще в Запорожской области, я думаю, местная громада очень хорошо приняла переселенцев. Мы недалеко, очень много связей, в том числе, и родственных, у жителей Донецкой, Луганской и Запорожской областей. В принципе, помогали очень: волонтерское движение нас принимало, нас кормили и так далее. Поэтому сказать, что здесь были какие-то глобальные катастрофические притеснения со стороны местной громады, нельзя. Были какие-то отдельные случаи, но они, в большинстве своем, связаны с персоналиями, личными качествами человека, чем с его статусом. Конечно, моменты, которые были связаны с работой и арендой, были обидными, но на сегодняшний день мы уже слышим вопросы: «А нет ли у вас переселенцев, мы хотим их взять на работу?» или «А нет ли у вас переселенцев, мы готовы их взять, чтоб они у нас пожили?». Потому что люди начали понимать, что это надолго, не временно на месяц или два, потому что у людей нет выбора.

На сегодняшний день уже мало обращений ко мне по поводу того, что люди не могут устроиться на работу со статусом ВПЛ. Я думаю, что мы сделали прогресс, потому что люди привыкли к тому, что есть переселенцы. Ведь почти пять лет уже прошло – уже нет такого большого потока незнакомых людей, мы уже друг друга знаем и большинство чувствует себя, в принципе, достаточно интегрированными, адаптированными, имеют друзей.

С точки зрения журналистики, интересно, что недавно два телеканала захотели поговорить о внутренне перемещенных лицах, в прямой эфир приглашали. Я думаю, что это связано с тем, что приближается избирательная кампания, а переселенцы участвуют в выборах Президента. Мы будем об этом говорить и сейчас, возможно, кто-то захочет сделать ставку как защитник всех переселенцев, чтобы переманить на свою сторону достаточно большой кусок электората. Мы ожидаем, что будет больше внимания к переселенцам в СМИ, потому что кто-то захочет сплотить против, а кто-то – стать благодетелем. Нужно держать ухо востро, потому что ситуация вообще в обществе в связи с выборами интересная, и переселенцев могут использовать в политических целях разные силы.

Беседовала Кристина Бут

Полезные ссылки: