Прогнозы о решении конфликта на Донбассе активно распространяются в средствах массовой информации. Причем мнения экспертов о времени, которое необходимо для его завершения, сильно разнятся (от года до 10 лет).
Как бы там ни было, даже к наиболее позитивным прогнозам следует добавить еще несколько лет, которые понадобятся для восстановления городов после военных действий. Сейчас, по примерным подсчетам разных организаций по вопросам миграции, в Украине насчитывается примерно полтора миллиона внутренне перемещенных лиц.
Они часто сталкивались с дискриминацией и непринятием; встречались с трудностями, когда искали новое жилье; адаптировались в непривычном для них обществе. И вот, когда после переезда первых переселенцев прошло уже пять лет, актуальным остается вопрос: когда в нашей стране снова будет мир, каким будет дальнейшее будущее этих людей?
Мы попытались разобраться с этим, спросив об этом психолога, представителя профильного министерства, волонтеров благотворительных организаций и, конечно, самих переселенцев.
Потерянный Дом
Дом – понятие для каждого индивидуальное. Кто-то называет его крепостью, для кого-то – это семейное гнездо. Независимо от интерпретаций, в мировой культуре и философии – это едва ли не универсальный архетипический образ, который и соотносится с личностью, и является частью ее социализации. В первую очередь, Дом так важен, потому что он ассоциируется с безопасностью.
Кандидат психологических наук Татьяна Скрипаченко рассказала нам о понятии Дома в психологии:
«Дом – это некий собирательный образ, осознаваемый нами на фоне тех ощущений, которые мы там испытываем. Все, что связано с семьей, родом, корнями, детством, теплом, заботой, защитой – все это говорит нам о доме. И это к тому же очень важные человеческие потребности. Это та основа, база, с которой мы дальше идем в жизнь. Карл Густав Юнг в своей теории архетипов выделял архетип Дома. Дом, согласно Юнгу, это священное пространство, соединение макро- и микрокосма, внутренняя вселенная личности. У каждого из нас есть некая система координат, ось, относительно которой мы развиваемся. Поэтому психологически, когда мы в безопасности, когда рядом с нами те, кто нам дорог, когда нет стресса, такое состояние трактуется нами как дом»
Мы спросили у Татьяны о том, что может произойти с человеком в случае, если его связь с домом прервана, а шаблон про безопасность разрушен.
«Здесь нужно учитывать какого рода незапланированные причины привели к тому, что человек вынужден был уехать.
- Во-вторых, безусловно, нужно говорить об индивидуальных адаптивных навыках личности и ее приоритетах, индивидуальных особенностях, свойств нервной системы.
- В-третьих, вопрос установок личности, то есть, личного отношения к произошедшему событию. В-четвертых, условия – насколько в среднем комфортными и менее стрессовыми являются для переселенца условия его нынешнего расположения и проживания»
Адаптация каждого человека проходит индивидуально и средний показатель вывести невозможно. Для привыкания к новому дому и нахождения относительного душевного равновесия человеку нужны комфортные условия и избавление от внешних раздражителей. Главное в этом деле – стабильность, которую в случаях внутренне перемещенных лиц гарантировать невозможно.
Тем не менее, стоит отметить, что в 2017-2018 годах переселенцы достаточно продолжительное время оставались в определенном месте жительства. Это подтверждает диаграмма, размещенная в отчете национальной системы мониторинга ситуации с внутренне перемещенными лицами.
Диаграмма по результатам опроса с сайта Международной организации по миграции Украины ( наиболее актуальные данные – за сентябрь 2018; базировался на опросе 10822 людей).
Важно понимать, что стабилизация не приравнивается к улучшению. Например, сейчас в модульном городке Запорожья, по информации Анастасии Перепелицы (советницы по вопросам внутренне перемещенных лиц), живет больше 300 людей. Это временное жилище работает уже с 2015 года, но дальнейшая судьба этого поселения неизвестна, поскольку он не рассчитан на постоянное проживание. В феврале этого года будет собрана комиссия горисполкома, которая и определит до конца месяца, насколько будет продлена работа модульного городка.
Также мы нашли наиболее актуальную информацию об остальных вариантах поселения переселенцев – в отчете национальной системы мониторинга ситуации с ВПЛ.
Диаграмма с вариантами видов жилья ВПЛ. Источник: Звіт національної системи моніторингу ситуації з внутрішньо переміщеними особами (размещен на сайте Международной организации миграции в Украине).
Арендованная квартира – первый в списке вариант по наибольшему количеству проживающих в таком жилье переселенцев, но именно он, пожалуй, самый проблемный. При поиске съемной квартиры переселенцу обычно приходится сталкиваться с дискриминацией буквально на каждом уровне этого сложного квеста: начиная от оскорбительных объявлений и необоснованных отказов в аренде заканчивая тем, что соседи буквально «выживают» их из дома.
Влада (22 года) вспоминает, как переехала из Харцызска (Донецкая область) в Харьков зимой 4 года назад.
«Сначала чисто по незнанию нас кинул риелтор – схема была распространенная, но мы тогда не были в курсе. Несколько раз арендодатели бросали трубку после слов “Мы из Донецка”. Нынешнюю квартиру сняли благодаря риелтору, которая сказала, что нашу прописку лучше открыть прямо в квартире, после смотрин. Так больше вероятность, что нам ее сдадут»
Вверх по пирамиде Маслоу
В нынешней квартире Влада живет уже три года. После переезда она занялась блоггингом на профессиональном уровне и отмечает, насколько сильно переезд повлиял на ее жизнь.
«Я в какой-то степени даже рада, что случились плохие события. Кто знает, подтолкнуло бы меня что-то так сильно на переезд, как это? Может быть, я бы так и гнила в том городе»
Для многих переселенцев смена места проживания стало толчком к открытию в себе новых ресурсов или талантов. Некоторые внутренне перемещенные лица получали поддержку от различных благотворительных и официальных организаций для обеспечения дохода и/или открытия собственного бизнеса.
Так, например, с 2014 по 2018 гг., Международная организация миграции в Украине организовала курсы по профессиональному ориентированию, самозанятости и микропредпринимательству для около 12000 внутренне перемещенных лиц и людей, пострадавших от конфликта. Из них больше 6500 людей получили гранты на профессиональные курсы, самозанятость или открытие бизнеса.
С 2015 года Программа развития ООН (ПРООН) в Украине поддержало около 650 бизнесов и поучаствовало в создании больше 3200 рабочих мест в пострадавших от конфликта областях Украины.
Инфографика с сайта ПРООН в Украине
От благотворительного фонда «Каритас» больше тысячи переселенцев получили помощь.
Информация с сайта БФ «Каритас»
Советник по вопросам внутренне перемещенных лиц Анастасия Перепелица на наш вопрос о настроениях среди переселенцев и их планах на будущее ответила так:
«Чем больше проходит времени, тем меньше вероятность, что человек вернется. Здесь центр наших интересов, наши дети здесь ходят в школы, здесь наши друзья, а там уже почти никого нет: кто-то либо уехал, либо уже не друг. Пенсионеры многие хотят вернутся, потому что это пожилые люди, они прожили там всю жизнь, это их Родина. Если будет тихо, вернутся 100% в основном люди старшего возраста, молодежь уже здесь адаптировались. Как-никак, 5 год идет»
Действительно, много молодых людей видят больше возможностей в новых городах, находят друзей, открывают свои бизнесы. Привязанность к дому для многих из них идет на порядок ниже, чем потребность в самореализации и развитии. Влада на вопрос о возврате домой отвечает однозначно:
«Нет, не хотела бы. Там не было смысла оставаться и во время украинского правления, не имеет смысла и сейчас. В городе одни заводы и шахты. Сходить некуда, одни и те же лица. Никаких перспектив нет. И тем более, я не верю, что как только Украина снова вернет себе эту территорию, то все быстро вернется в прежнее русло. Чтобы былое отстроить понадобятся годы»
Игорь (35 лет) объясняет свое нежелание возвращаться в будущем в родной Луганск так:
«Здесь я уже нашел себя, устроился на работу. Мой ребенок ходит уже 2 года в одну школу. Даже когда в Луганске все будет спокойно, мы не будем срываться отсюда и возвращаться туда. Я просто не хочу, чтоб на мое будущее влияли «если», «когда» и «как только»!»
Где семья, там и дом
С меньшим скептицизмом о будущем возвращении в свой город размышляет Сергей (55 лет). Признается: пока что на будущее у него нет четких планов. Если удастся заработать достаточно денег, он вместе с семьей хотел бы построить свой дом, чтобы не скитаться по съемным жилищам (его семье за пять лет после переезда пришлось менять места проживания пять раз). А если нет, то вернутся в родную Макеевку. Хотя к понятию дома как здания непосредственно Сергей все-таки равнодушен.
«Дом – это семья. Чтоб хорошо все было, чтоб добро было в семье. Стены – это такое, можно и построить их. Как говорится, и в шалаше рай. Чтоб было в семье все хорошо, а то можешь ты и во дворце жить, а там тебе каторга будет – терки с семьей, женой, детьми…»
Переселенка Оксана (44 года) тоже не определилась с тем, что будет делать после завершения конфликта. Больше склоняется к тому, что останется. Ее семья перевезла бизнес в Васильевку (Запорожская область). Муж остался в Донецке и следит за домом, сын – учится в Киеве, а она с дочкой живут в Васильевке. Несмотря на переезд, Оксана периодически приезжает в Донецк, а дочка проводит там каникулы.
«В Донецк сейчас, конечно, очень тянет. Но если даже закончится конфликт, будем продолжать дальше жить на два города – и на Донецк, и на Васильевку.»
«Возвращаться фактически некуда»
В плане гуманитарного реагирования на январь-декабрь 2018 года указывается такая информация:
«Три года непрерывного конфликта на востоке Украины привели к определенным повреждениям более 40 000 домов. Сообщения о повреждениях жилых домов поступают ежедневно, что увеличивает потребность в срочном ремонте, и подчеркивает необходимость более долгосрочных ремонтов, в частности, в ремонтных работах небольшого и среднего объема»
Цитата взята из источника. Данные за 2017 год.
Таким образом, в некоторых случаях даже при всем желании переселенца вернуться, есть вероятность того, что возвращаться ему будет некуда. О такой ситуации нам рассказал Александр (54 года):
«По поводу возвращения – ситуация сложная. Была у нас ведомственная служебная квартира в Донецке, которую мы получили в 2012. Много средств ушло на то, чтоб ее обустроить. Брали кредиты. Но дом разбомбили местные сепаратисты сразу. Квартира, одна из немногих, которая уцелела, была размародеренная полностью. Самая большая для меня потеря – это огромная библиотека, которую я собирал несколько десятков лет. Что меня туда тянет, так это библиотека. Точнее, ее остатки, если они уцелели» (перевод с украинского – автора)
Еще одна наша собеседница Прасковья Георгиевна (81 год) до переезда жила в поселке Пески (Донецкая область, Ясинуватский район). Она рассказывает о разрушениях в своей квартире очень детально:
«В нашу квартиру еще в 15 году попал снаряд. Мы ж на первом этаже жили. А там как раз и шифоньер новый был… Девочка наша знакомая ездила, зашла через окно в нашу квартиру, потому что подъезд весь разбитый, забитый шлакоблоками. Она вошла в окно. Шифоньер разбитый, полсерванта грязное, полсерванта разбитое, там все, в общем, страшно… Диван и кресло засыпаны мусором и осколками… А на кухне только холодильник остался. Она даже предлагала поехать забрать его, говорит, такой хороший холодильник! Я говорю, не хочу никуда ехать. Я не знаю, тот снаряд, может, попал и не взорвался, а я зайду и… Не хочу! Да и как я его буду вытаскивать, если ты в окно влезла?»
Впрочем, женщина добавляет, что масштабы этих погромов не ограничиваются одной квартирой или ра йоном, а целым поселком:
«У сына, он на третьем этаже жил, тоже крыша повреждена, все разбито. Балкона нет. Вообще страшно. Говорят, Пески (прим. авт. – поселок в Донецкой области) не подлежат восстановлению.
Сейчас у каждого семейный доктор, а когда я на регистрацию подходила, они искали, искали Пески – говорят, они выпали вообще, в компьютере их нет. Как будто не существуют»
Как сообщало в октябре 2018 агентство УНИАН , «В разрушенных в результате войны Песках под Донецком из около 3 тысяч населения (до 2014 года) сегодня остались всего около 10 человек». Об этом же, тоже из новостей, узнала жительница этого поселка Прасковья Георгиевна и вспоминает сейчас:
«По информации из новостей, там людей почти что не осталось. Женщина одна с сыном осталась, потому что он неходячий. Она жила на Мира, там ее дом разбили, она перебралась в соседний район. Про нее даже книжку написали! Мужчина там еще какой-то живет… А так, там никого нету. Там все разбито»
Донецкий и Крымский патриотизм
Некоторым из людей, с которыми мы общались, не хватает не столько дома, сколько малой родины.
Так, например, Александр (54 года) говорит о том, что он не уверен в своих планах на возвращение в Донецк, а вот его дочери и жене очень бы этого хотелось.
«А вот дочка все-таки родилась под Донецком. У нее есть определенный донецкий патриотизм, как и у жены моей, кстати. У них есть настоящий национальный украинский донецкий дух. К сожалению, таких, как они, было очень мало. В этом-то и была трагедия Донбасса» (перевод с украинского – автора)
Переселенка из Крыма Светлана (имя изменено по просьбе интервьюированной) о своих планах о возвращении в Крым говорит так:
«Это не то что мечты, надежды, это уверенность на 100 процентов! Я не знаю, когда. Я очень надеюсь на то, что я туда вернусь и не в глубокой старости, а пораньше чуть-чуть. Уверенность у меня в этом есть, и она у меня с каждым днем все крепнет»
Светлана делится: ее уверенность передается даже ребенку, который недавно в школе сказал всем: «Мы в Крым уедем».
Психолог Татьяна Скрипаченко подчеркивает: «Желание во что бы то ни стало жить там, где ты родился, утяжеляется не только новым временем на адаптацию, но еще и поиском средств для восстановления утраченных материальных ресурсов – дома, работы и т.д. Но могу сказать, что все эти рациональные факторы могут уступить место эмоциональным – тому самому ощущению дома, о котором говорилось выше. Этим и объясняется в частности, нежелание многих покинуть свои дома».
На вопрос о том, чего больше всего не хватает в новом доме Светлане, она ответила одни словом: Крыма.
«Выехав оттуда, я стала обращать внимание – да, вот весна, а у нас, в Крыму, запахи другие, деревья другие, там все красивое. Сейчас я очень это воспринимаю. Это как воздух, его не видно, но если его перекрыли, то его не хватает. По моим ощущениям, точно так же с Крымом. Пока ты в этом жила, ты в этом находилась всю свою сознательную и несознательную жизнь, то это было привычно. Поэтому не хватает в моей картине всего Крыма».
В целом, Светлана очень оптимистична по поводу будущего:
«Если там не разрушат все это (хотя, я смотрю, что идет тенденция к тому, что начинают разрушать), там есть и будет неимоверно красиво. А запахи! Весна – это одни запахи, это пьянящие, и в степи в том числе. Лето, осень, зима – другие. Он прекрасен! Если его не изуродуют безнадежно, то вернемся, отстроим, восстановим, все будет хорошо!»
НЕ тупик
Так что даже с самыми пессимистичными прогнозами экспертов (например, о 10 годах войны) в некоторых людях остается надежда на возвращение к прежней жизни. Это подтверждают не только наши беседы, но и данные опроса отчета национальной системы мониторинга ситуации с внутренне перемещенными лицами:
Диаграмма с общими намерениями ВПЛ относительно возвращения в место проживания до перемещения. Источник: Звіт національної системи моніторингу ситуації з внутрішньо переміщеними особами (размещен на сайте Международной организации миграции в Украине)
Психолог Татьяна Скрипаченко утверждает, что невозможно определить одну тенденцию влияния потенциального возвращения переселенцев на прежнее место проживания.
«Могу предположить несколько факторов, которые могут влиять на эмоциональное самочувствие ВПЛ в случае их возвращения. Прежде всего, очень многое зависит от времени пребывания человека в другом городе. Поскольку боевые действия длятся уже 5 лет, то можно предположить, что за этот период некоторые из переселенцев могли найти работу, устроить детей в сады, школы, сформировать новую социальную среду для поддержания в среднем приемлемого уровня жизни. То есть снова вопрос приоритетов. Далее психологически безусловно возвращение в место, разрушенное войной – это новый стресс, ведь добавляется необходимость поиска средств для восстановления дома, заново нужно искать работу. Тем не менее, любые материальные аспекты могут уступить эмоциональному – спокойствию от ощущения Дома».
Именно учитывая трудности – материальные и психологические, важно принимать решения, которые бы способствовали снижению нагрузки на переселенцев (независимо от того, останутся ли они в теперешних местах проживания или вернутся обратно). В Министерстве по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц (МТОТ) нам сообщили, что существует Стратегия интеграции ВПЛ и внедрения долгосрочных решений относительно внутреннего перемещения на период до 2020. В случае достижения целей Стратегии, внутренне перемещенные лица не будут нуждаться в специфичной помощи и защите, а также будут иметь равные со всеми остальными гражданами права.
Фрагмент текста – ответа из МТОТ на наш запрос
Таким образом, можно отметить, что полную интеграцию переселенцев в принимающие громады (и на законодательном уровне) планируется осуществить до 2020 года включительно.
Материал подготовлен при поддержке Фонда развития СМИ Посольства США в Украине в рамках проекта “Школа аналитически-расследовательской журналистики”. Мнение авторов может не совпадать с позицией Посольства.
Автор: Кристина Бут